Эмпириомонизм - Страница 26

Прежде всего нам надо устранить из исследования грубо материалистический и неточный термин «питание» («Ernahrung»). Процесс питания есть только главный путь ассимиляции внешней энергии системою, но не единственный путь. Есть все основания думать, что энергия, например, мелких возбуждений, достигающих центрального аппарата по нервным проводникам, может ассимилироваться нервными клетками, повышая запас их потенциальной энергии. Термин «питание» без нужды затемняет дело, заставляя постоянно видеть в процессе жизненной ассимиляции — усвоение материальных частиц, тогда как дело идет о потоке энергии, для которого такие частицы являются лишь одною из обычных форм. Менее неудобен второй термин «работа»; но и он заставляет думать не о всех возможных типах дезассимиляции, а главным образом об одном — об иннервационном процессе; и уж во всяком случае с ним трудно связать, например, ту непрерывную затрату энергии клеток, которая выражается в рассеянии тепла; а игнорировать такие пути дезассимиляции нельзя и нельзя окончательно от них отвлечься, потому что жизненный процесс есть прежде всего процесс интегральный, динамическое целое.

Перевес «питания» над «работой» легко можно понимать в таком смысле, что жизненной системе доставляются извне запасы энергии, которые она не успевает ассимилировать, которые ее как бы загромождают, нарушая течение ее жизнедеятельности, вызывая усиленные растраты ее энергии. В этом истолковании «жизнеразность» с перевесом «питания» окажется, конечно, жизненно вредным фактом, и ее устранение необходимо, чтобы поддержать «жизнесохранимость». Но ясно, что самое понятие «жизнеразности» применено тогда неправильно. «Жизнеразность» есть разность двух жизненных величин; но эти величины должны быть строго однородны — только тогда формула вычитания имеет научное значение. Если же сделать уменьшаемым количество энергии извне доставленной системе, которую ей еще только предстоит ассимилировать, которая, следовательно, является пока еще чуждой, посторонней для ее жизненного процесса, а вычитаемым — количество энергии, которая затрачивается системою, энергии, которая уже принадлежит системе, есть ее собственная энергия, то в вычитании окажутся сопоставлены две жизненно разнородные величины, и формула «жизнеразности» не имеет научного значения. Надо сопоставить действительно происходящую ассимиляцию энергии системою с действительно происходящей дезассимиляцией — тогда только понятие «жизнеразности» пригодно для анализа. В своих определениях Авенариус, несомненно, склоняется к последнему, более научному понятию жизнеразности; но в своих выводах он постоянно переходит к первому, неточному понятию, и картина жизни системы С выступает в очень неверном освещении.

Для Авенариуса представляется бесспорным, что перевес ассимиляции над дезассимиляцией — мы назовем это «положительной» жизнеразностью — и перевес дезассимиляции над ассимиляцией — жизнеразность отрицательная — имеют принципиально одинаковое значение, именно — приближают систему к гибели или дегенерации, словом, означают неприспособленность. С биологической точки зрения такой взгляд, хотя до сих пор еще очень распространенный между физиологами, представляется совершенно недопустимым; он противоречит и общей концепции прогресса жизни, и конкретным фактам развития.

Положительная жизнеразность, преобладание ассимиляции означает во всяком случае возрастание энергии системы, именно потенциальной энергии, которая может затем тратиться в жизненном процессе. Очевидно, что в борьбе за жизнь система должна, при прочих равных условиях, сохраняться тем дольше, побеждать тем вернее, чем больше энергии она способна затратить на эту борьбу, чем выше сумма потенциальных сил, которыми располагает система. Поэтому именно положительные жизнеразности представляют из себя количественную сторону биологического прогресса. Наоборот, жизнеразность отрицательная, перевес затрат энергии, ведет к понижению потенциальной энергии системы, к уменьшению ее сил в жизненной борьбе; это количественная деградация системы. Оба типа явлений взаимно противоположны по жизненному значению, и их нельзя ставить под одну скобку.

Всю первую половину жизненного цикла организма, от зарождения до полной зрелости, с полным основанием принято считать прогрессивной эволюцией, возрастанием жизнеспособности организма, силы его сопротивления в жизненной борьбе с внешней природою. Между тем вся эта половина эволюции в своей основе имеет положительные жизнеразности, перевес ассимиляции, то накопление энергии, которое обозначается как «процесс роста» организма. Когда же преобладание переходит на сторону отрицательных жизнеразностей, начинается вторая половина жизненного цикла: энергия системы шаг за шагом падает, система деградирует.

Чтобы устранить еще некоторые сомнения в вопросе о том, как следует истолковать эти основные жизненные факты, я позволю себе привести несколько строк, написанных мною несколько лет тому назад в другой работе.

«…Эпоха относительного равновесия — зрелый возраст есть вместе с тем эпоха наибольшей приспособленности системы. Не следует ли вывести из этого, что равновесие системы и должно признаваться ее „идеальным состоянием“?

Чтобы убедиться в том, насколько такая мысль неправильна, достаточно вспомнить те случаи, когда жизненное равновесие достигается преждевременно. Если процесс роста задерживается в детском возрасте, не доходя до нормы, то равновесие системы выступает в соединении с весьма невысокой жизнесохранимостью; жизнесохранимость эта значительно меньше той, которая наблюдается при одинаковых прочих условиях, но при обычном перевесе „питания“ над „работою“.